Анна Франк.
Семья Анны Франк, в течение 25 месяцев пряталась в оккупированном Амстердаме. Гестаповцы схватили их и отправили в Освенцим, а затем – в концлагерь Берген – Бельзен. Анна, самая младшая, стала старшей в группе подростков. Ей поручали самое главное – распределение хлеба. Голодающая, больная тифом, она скончалась в 16лет. Но остался дневник – ” Дневник Анны Франк”. Записи маленькой девочки личного характера, которые она вела день за днем, прячась в убежище, получили огромное общественное звучание. Они навсегда останутся воплощением трагедии еврейского народа. Ведь история Анны – одна из миллионов таких же.
Она искренне и документально точно, описывала свои суровые горькие будни, свою душевную боль и испытания. Всё, что видела вокруг. Все, что происходило вокруг. И все, что происходило внутри неё. Читая дневник, невольно разделяешь с ней ее страдания..
” Шесть миллионов, ни в чем неповинных людей, погибли. Один чистый детский голос живет: оказался сильнее смерти, – отмечал И. Эренбург, – не каждый писатель сумел бы так описать и обитателей ” убежища”, и свои переживания, как это удалось маленькой Анне.”
Зельма Меербаум – Айзингер.
Зельму Меербаум – Айзингер называют ” буковинская Анна
Франк”. Ее сборник стихов -” Я обернута тоской,” хранится в Иерусалимском музее “Яд Вашем.” Ее помнят на Буковине, где она родилась.. Ее стихи переписывали, учили наизусть. Нам читали ее стихи коренные черновичане по памяти, в Черновцах , в 1949г.
Книга издана в 2012году, на украинском языке, в издательстве ” Книги ХХ!”. Перевел Петр Рыхло, с немецкого на украинский. Книга поэтессы была представлена 15 мая 2012г., в Черновицком Художественном музее. В Черновцах установлена мемориальная доска памяти Зельмы Меербаум – Айзингер.
Ее стихи, простые, сердечные, порой очень печальные – идут из самой глубины души:
“А знаешь ты, как плачет дождь, И как грустит опавший лист ?” … “Так это я в ночи иль ночь во мне? И почему уста мои увяли от рыданий?…”
Но когда радуется ее лирический герой, то нет предела его счастью:
” Он мой или не мой, весь шар земной…” Когда я засмеюсь – начинает петь ветер и солнце, и трава. и вода и ночь, и высокое небо. Ты слышишь? Я смеюсь для тебя!”.
Обе девушки очень талантливы. Книга Анны оказала большое влияние на мировое общественное сознание. Зельма, в 15 лет начала писать стихи. Ей пророчили большое поэтическое будущее. Обе они прожили недолго.
“Тот, кто в будущем будет говорить об Анне Франк, вынужден будет говорить и о Зельме Меербаум – Айзингер – как о двух сестрах, одна из которых документировала то, что вторая выражала в стихах, – отметила президент Немецкой академии киноискусства Ирис Бербен, – “Дневник Анны Франк”, написанный в голландском убежище, и стихи Зельмы Меербаум – Айзингер, есть по сути, единое целое – жизненные показания двух еврейских девочек, которые стали жертвами национал – сциалистской Германии.”
Они сгорели в огне Холокоста. Мир, получивший от еврейского ученого антитифозную сыворотку, ничего не сделал для спасения талантливых девушек от тифа. Американский писатель Эли Визель, нобелевский лауреат, сказал, что если у человечества до сих пор нет лекарства от рака, если оно еще не полетело на Марс и не создало теорию общего поля, то это только потому, что те дети, кому это предстояло сделать, сгорели в крематориях Освенцима.
Зельма Меербаум – Айзингер родилась в г. Черновцы (Тогда – Румыния. Сейчас – Украина), 15августа 1924г. Ее родной отец , Макс Меербаум , владел маленьким галантерейным магазином. В то время в Румынии свирепствовал туберкулез. От этой болезни он скончался. Фрида, (фамилия – Шрагер) его молодая жена, осталась с двухлетней девочкой. Спустя некоторое время она снова вышла замуж. Отчим, Лео (Лейб) Айзингер удочерил Зельму. А она приняла его вторую фамилию. Девочка увлекалась литературой с раннего детства.
Среди авторов, повлиявших на нее: Г.Гейне, Р.М. Рильке, Поль Верлен. Рабиндранат Тагор. И ее троюродный брат (у них общий дед по материнской линии) Пауль Целан, ставший в последующем известным поэтом и вошедший в список лучших поэтов ХХ – го века.
Зельма – подросток, владела четырьмя языками. Она переводила с немецкого, румынского, французского, идиш. Вникая в стихи французского поэта Поля Верлена , она старалась передать сложный мир чувств и переживаний лирического героя и тонкую музыкальность стихов поэта.
Зельме нравился поэт и писатель, Ицик Мангер, которого она с удовольствием переводила. Он тоже родился в Черновцах. Автор многих стихов, басен, песен, рассказов, пьес. Писал он на языке идиш.
Когда мы перехали в Черновцы, в 1947г., я впервые его услышал, звучащим на улице. Люди громко разговаривали на идиш, не стесняясь. Я шел вслед за ними и слушал. Он, как магнит, притягивал меня. Это же мой родной язык. Наш МАМЕ ЛУШН. Мама говорила на нем с нами, детьми. Но только дома. Правда , ее идиш состоял из смеси русских и еврейских слов. В городе работал Еврейский театр. С еврейскими песнями выступала, звезда эстрады, Сиди Таль. В ее репертуаре находились и такие песни: “Афн вег штейт а бойм” (“У дороги стоит дерево”) и “Дос мид фун дер голденер паве” (“Песня золотой павы.”). Сочинил эти песни Ицик Мангер. Его стихи позднее вошли в “Антологию мировой поэзии”.
Сохранились 52 произведения поэзии – поэмы и стихи Зельмы и 5 ею переведенных. Среди последних – песня Ицика Мангера.
В Сионистской молодежном движении ” Гашомер гацаир,” она познакомилась с Лейзером Фихманом. Он на год старше ее. Лейзер – высокий, подтянутый, всегда безупречно одетый, серьезный. привлекательный. Ему, своей первой и единственной любви, она посвящала свои произведения. Судя по воспоминаниям друзей, Лейзер не отвечал ей такой же пылкостью. Он считал ее подругой, товарищем. Вместе они мечтают об Эрец-Исраэле, о своей исторической родине. Они практически готовили себя к сельскохозяйственной работе в кибуце – коллективном хозяйстве. Жизнь внесла свои коррективы. В 1940 году, в город вошла Красная Армия. Но советская власть просуществовала недолго. В июле 1941 года, Буковину захватили румынско – немецкие фашисты, которые немедленно начали проводить политику физического уничтожения еврейского населения. Сначала всех евреев согнали в гетто в черте города. Туда пригнали и семью Меербаум – Айзингер. Потом власть опомнилась. Фабрики, банки, больницы, магазины, предприятия бытового обслуживания закрылись. Ведь все это обслуживалось, в основном, евреями, которые составляли около 40 процентов жителей города. А главное: все сантехники города оказались евреями. Пришлось часть нужных евреев вернуть на работу. Приостановили депортацию. Осталась и семья Зельмы. Остальных, в октябре 1941 года, погрузили в товарные вагоны и отправили в гетто Транснистрии (Заднестровье) – на голод, болезни, смертельные муки и страдания. Но беды не миновали и Зельму с родителями.
В июле 1942 года, их высылают в лагерь-гетто, села Коло Михайловка (Михайловка), недалеко от Винницы. В октябре 1941 года, группа немецких специалистов прибыла в села Стрижавка и Кол-Михайловка. Немцы тщательно изучали окружающую местность. Подыскивалось место для Винницкого бункера “Вервольф”-“Волчье логово,” ставки Гитлера. Здесь же они обнаружили залежи гранита, глины, песка, которые необходимы для предстоящего строительства. Рядом – крупные водные преграды: реки Южный Буг и Десна. Сюда, на подготовительные строительные работы, и бросили трудоспособных рабов. Именно в эти села, в трудовые лагеря-гетто, пригнали черновицких евреев, в том числе Зельму с родителями. Депортированные: врачи, учителя, музыканты, ремесленники, работники торговли. На добыче камня и песка использовали мужчин. На вспомогательных, также нелегких работах, – девушек и женщин. Тяжелый непосильный физический труд, недоедание, грязь, вши, сыпной тиф свалили семью. 16 -го декабря того же года Зельмы не стало. Через некоторое время умерли и родители. Родители Пауля Целана тоже погибли в этих лагерях смерти. Зельма в тех нечеловеческих условиях продолжала писать стихи.
“Я жить хочу. Смеяться и любить. Дышать и петь. Детей рожать. Стихи писать. Любить и ненавидеть. И небо на руках держать. Я не хочу умирать. Нет! “
И другу: ” Я таю. Пишу из последних сил. Будь сильным! Целую. Зельма. ”
Лейзер Фихман, годы войны провел на трудовых работах в Румынии. Затем с товарищами, бывшими узниками гетто, зафрахтовали в Турции небольшое судно ” Меркурий”, чтоб добраться в Израиль. Корабль не дошел до цели. Последняя строка Зельмы написана красным карандашом “Я не в силах держать карандаш”…
Подруге Зельмы, Эльзе Шехтер (Керен), удалось избежать депортации. Она жила в своей черновицкой квартире. Один из бывших узников гетто Кол-Михайловка, принес ей тетрадь стихов Зельмы. Стихи написаны карандашом. Листы переплетены вручную. Сборник имел надпись ” Сбор цветов”. Стояли даты: май 1939 – декабрь 1942.
А другая подруга юной поэтессы, Рене Абрамович(Михаэли) – вывезла сборник стихов из СССР в Израиль. И хранила его в сейфе банка, среди своих драгоценностей. Потом, в Израиль, уехала и Эльза Шехтер (Керен,) и жила в городе Рамат Ган. У Рене Михаэли, которая тоже находилась в гетто, но выжила, сохранился один лист письма Зельмы из гетто.”… Меня иногда охватывают непередаваемо – сладкие воспоминания о нашем черновицком прошлом! Особенно этими светлыми, прозрачными ночами, которые наполнены тоской. Ты помнишь пятую главу книги”Дом и Мир,” Рабиндраната Тагора. Я перепишу тебе несколько предложений: – “Почему я не могу петь? Далекая река переливается светом. Листья трепещут на деревьях. Утренняя заря щедро делится любовью и проливает ее с голубого неба на землю. В этой осенней симфонии только я остаюся немой.” – Рабиндранат Тагор, лауреат Нобелевской премии 1913 года, – индийский поэт, писатель, философ, общественный деятель. Автор текста национального гимна Индии. Его песня “Моя золотая Бенгалия” стала гимном Республики Бангладеш. Его книга скрасила последние часы Зельмы. В тяжелых пеших переходах на пути к концлагерю, когда каждая даже нужная вещь становится обузой, книгу любимого автора она не выбросила. Книга не сохранилась. Ее бумажные листы разошлись на курево.
Пауль Целан, который тоже находился тогда за колючей проволокой, переводил сонеты Шекспира и продолжал писать стихи.
Стихи Зельмы разлетелись по многим странам с теми, кто помнил их . Одно ее стихотворение услышал немецкий издатель Гайнц Зейдель, и с его помощью оно появилось в Антологии поэзии ” Какое слово поглотила тьма”, им же изданной в Берлине в 1968г.
Гайнц Зайдель собрал найденные стихи еврейских поэтов, погибших в Катастрофе, которые писали по немецки. Анталогия – реквием подтолкнула многих к поиску их литературного наследия. Учитель Зельмы, математик Герш Сегал, долго искал и находил стихи своей ученицы, несмотря на то, что она математикой не увлекалась. Ее интересовали музыка, живопись, политика, и, особенно, литература. Он помнил ее школьные стихи, совсем не похожие на детские. Первой его находкой стал альбом, который сберегли ее подруги. В 1976 году, он издал ее стихи, 400 экземпляров, на свои деньги и других черновичан, в Реховоте (Израиль) и разослал всем друзьям и знакомым. Герш Сегал говорил, что, издавая эту книгу, он думал только о том, чтобы стихи этой талантливой девочки не погибли, как ее молодая жизнь.
Второе издание книги “Сбор цветов” осуществил Тель-Авивский университет, в 1979 году, под редакцией Адольфа Раухвертера. Немецкий литературавед Юрген Зерке, прочел стихи Зельмы и высоко оценил талант автора. С его предисловием сборник стихов Зельмы “Я обернута тоской. Стихи еврейской девушки к ее другу.” увидел свет в Германиив, в 1980 г., в издательстве “Гофман унд Кампе”(Стихи Зельма писала на немецком языке. А Анна Франк – свой дневник на голландском.) Через несколько лет ” Фишер ферлаг” переиздает сборник большим тиражом. Стихи приобрели литературную известность. Книга и ее автор становятся знакомы массовому читателю в Израиле, Румынии, Германии, Украине, Америке.
Другой педагог Зельмы, Лейба Левин, артист и композитор, руководил в Черновицкой Еврейской гимназии драматическим кружком, где участвовала и Зельма. И тогда эта девочка поразила его своим поэтическим дарованием. В Израиле, куда он перебрался после войны, среди черновичан, он нашел стихи Зельмы. Он сказал:-” Хочу переложить еврейские страдания на еврейский язык”. – И перевел их на идиш. Л. Левин издал сборник стихов Зельмы на идиш. А шесть ее стихотворений он положил на музыку. И зазвучали ее песни на еврейском языке. Их исполняла его дочь, израильская певица, Рут Левина. Но Рут сделала еще одно большое дело. Она перевела стихи на русский язык.
“Склони, о любимый, голову на колени. И слушай: я пою тебе песню. Я о боли пою. Я о боли пою. Я пою об ушедшем счастье…”
“Приди ко мне, тебя баюкать буду в тишине. Ты не будешь больше плакать и сомкнешь глаза. Станут глаза мои тебе мерцающей игрушкой. Свои губы дарю тебе. Выпей их до дна…”
Я дождь.
“Я дождь. Я иду босая из страны в страну. В моих волосах играет ветер. Мое платье, сплетенное из паутинок, серее серого страха. Я одна, хотя порой играю с больным оленем…”
(Август 1941 г.)
“Труднее нет: себя даруя,
Знать ни к чему твой дар другому.
Всецело отдаваясь, думать,
Что перейдешь в ничто, как дым.”
(Перевод Рут Левиной)
Немецкая поэтесса Гильда Домина так отзывается о поэзии Зельмы: “…Лирика, которую читаешь, плача от волнения: такая чистая, такая прекрасная и такая беззащитная. Ее стихи – часть мировой литературы.”
Ее стихи о любви. Но такой глубокой. Такой невиданной в литературе. “Вечером, если ты охватишь тысячу звезд. То у нее появляются достаточно сил , чтоб перенести миллионы звезд. Я все- таки здесь. Мечта моя сбылась. Я пережила это. Я – как красное вино. Моя горячая кровь бурлит. Ты не здесь. Был очень близко. И мы были таким сладким бушующим огнем.” Стихи Зельмы и сейчас на слуху. Ее переводят на украинский, на идиш, на итальянский, на английский.
July 7, 1941
I want to live
I want to laugh and give comfort,
fight battles, love and hate,
hold heaven in my hand,
be free to breathe and shout
I don’t want to die. No!
В 2001 году, в театре города Фюрт (Германия), поставлена пьеса о Зельме. В ноябре 2005 года, вышла аудиокнига с ее стихами. В Германии, действуют школьные проекты, посвященные Зельме Меербаум-Айзингер. Проходят музыкальные фестивали имени Зельмы и концерты в рамках дней Еврейской Культуры: Гамбург, Любек, Киль, Берлин.
И еще несколько строк Зельмы Меербаум Айзингер:
…Еще я жить хочу, и жизнь так многоцветна.
Смотри на этот танец бытия,
И сколько губ смеются, ждут, пылают где-то.
Кричат от радости. Смотри ж туда,
Где улица широкая взлетит. И, светлая, все будто ждет маня…
(Перевод Кати Капович.)
Они не ушли. Остались в своих произведениях. В книгах о них. В памяти своего народа. А народ бессмертен.